Анатолий Белкин. Высокая вода

Живописная биография Анатолия Белкина – нонконформиста, мистификатора, обладателя неповторимого художественного остроумия и хозяина двух собак. Один из главных персонажей петербургской культурной сцены XX века, Белкин готовит новую выставку в Эрмитаже. «Высокая вода» приглашает зрителя не просто проследить за этим процессом, но и отправиться в путешествие во времени, а заодно и ответить себе на неудобные вопросы. Уцелеет ли искусство в очередные беспокойные времена? И уцелеем ли мы вместе с ним? «Если этот фильм состоится, то это и есть история. У меня нет специальных историй – у меня жизнь какая-то специальная» -- заявляет в первых же кадрах «Высокой воды» Анатолий Белкин, герой «неофициального» советского искусства 1970-х и звезда мирового contemporary art, один из «атлантов, на плечах которого держится петербургский миф». Этот художник-свидетель нескольких эпох не перестаёт фиксировать, осмыслять и преломлять время в своём творчестве. Сегодня, когда по всему миру вода поднимается и грозит «возрождением тьмы», художник из русской Венеции задумывается о роли искусства в беспокойные времена. Выдержит ли эта «крепкая дамба» очередное наводнение? «Высокая вода» динамична – под стать судьбе главного героя – и столь же многогранна. Перед зрителями разворачивается захватывающий монтаж лиц, действий, локаций. Фильм не столько рассказывает, сколько показывает, как искусство рождается из «связи предметов» и материалов. В ход идут не только новые интервью, но и старые телепередачи – ещё с Дибровым, заявляющим Белкину, что плебс не понимает его искусства. В кадр попадают работы из личных коллекций и из недр мастерской, ботинки, поставленные между кистями и растворителям подальше от собаки, уникальные съёмки со сценами творческого процесса. Вместо анкетных вопросов – анекдоты, рассказы друзей, легенды и байки про Радочку, французского бульдога, названного в честь дочери Хрущёва. Наконец, Петербург, о дворы которого художник в детстве «тёрся кожей»: мосты, колодцы, крыши, машущие в камеру прохожие, граффити «ныряй в рай». В кадре есть Белкин домашний – с женой Ирой и двумя собаками. Есть Белкин исторический, который предлагает зрителю вместе с ним взглянуть на город с плоскости воды, чтобы не просто увидеть окна, где жила семья бабушки, но и перенестись в Ленинград ХХ века. Есть Белкин международный – для него свои и Нью-Йорк, который «требует быть талантливым», и основная, итальянская, Венеция, звуки которой стали частью полижанровой выставки. Есть Белкин официальный – в моменты подготовки этой самой статусной выставки в Эрмитаже и на её открытии. Впрочем, и с таксой на коленях, и бок о бок с Пиотровским, Белкин остаётся собой – человеком без глянца, масок и пафоса, обладателем уникального душевного остроумия. Когда Белкин говорит о себе: «я страшно добрый, и у меня практически нет грехов», ему хочется поверить. Вокруг этого человека сами собой выстраиваются связи между другими, казалось бы, никак не связанными художниками: вот Илья Кабаков, вот Сергей Курёхин, вот Юрий Темирканов, а вот и Александр Сокуров с его «Русским ковчегом». Белкин рискует говорить про то, что «неизбежно, но страшно»; листает свой альбом с фотографиями художников-друзей, половины из которых уже нет в живых. Быстротечность времени – один из ведущих мотивов «Высокой воды» . История эта, однако, не про тлен, а про вечность. Художник Белкин задаётся вопросом, «уцелеем ли мы и уцелеет ли тонкий слой слова на бумаге», в риторическом порядке. Но режиссёр Бобкова делает уверенную попытку дать на него положительный ответ.